В Академии Штиглица, где Никита Селезнев закончил кафедру скульптуры, преподаватели давали ориентир на модернизм, а в пример ставили Генри Мура и Пабло Пикассо, а также ленинградского классика Александра Матвеева. Никита воспринял уроки по-своему: съездил в Академию искусств во Вроцлаве, обучился современным методам работы с бетоном и использовал навыки в дипломной работе — посвящении Сергею Курехину и ленинградскому музыкальному авангарду 80-х годов. Его «фирменные» бетонные блоки с отсылкой к классической пластике, смело затянутые грубыми оранжевыми лентами, могли бы вписать в современную виллу Боргезе или репинскую резиденцию петербургского коллекционера.
Никита — не классический скульптор, ваяющий бюсты, от петербургского arte povera из подручных материалов он тоже держится на расстоянии, зато умело сводит объекты, видео, саунд и 3D-графику в сложносочиненных инсталляциях. В мемориальных интерьерах музея-квартиры Шаляпина он вместе со своей коллегой скульптором Екатериной Соколовской сделал целых две: нежную девичью историю «Сказки Дасии» по мотивам дневников младшей дочери певца и ироничную — про феномен донкихотства. Полузаброшенному ДК Связи Никита создал звуковую форму — во время фестиваля «Арт Проспект» поставил на балкон конструктивистского шедевра колонку, из которой разносились «голоса» китов, замиксованные с городским шумом и даже пением монахов. «Чтобы решать традиционные задачи вроде существования объекта в городской среде, скульптор может прибегать хоть к фотографии, хоть к перформансу», — уверен Никита.